Нагорный Карабах: независимость ради свободы

14.12.2006

Нагорный Карабах: независимость ради свободы

Сергей Маркедонов

Референдум в Нагорно-Карабахской Республике (НКР) будет иметь не только региональное значение. Принятие Основного закона этого de facto государства путем плебисцита спутает карты многим профессиональным миротворцам и поставит много неудобных вопросов в ходе армяно-азербайджанского мирного урегулирования.
Сегодня в США и ЕС практически официально утвердилась «демократизаторская» методология миротворчества. Россия не слишком активно поддерживает эту методологию, но ничего принципиально отличного пока предложить не хочет. Речь идет именно о «демократизаторской», а не о демократической методологии, поскольку «демократизация», как политический процесс означает еще не завершившуюся трансформацию не вполне демократического общества. По справедливому замечанию британского специалиста по ситуации в Карабахе Лоренса Броерса, «демократизация рассматривается как необходимое условие урегулирования конфликтов».

Однако в случае с НКР демократизация будет не продвигать, а отдалять «мирное урегулирование». Последнее словосочетание взято в кавычки не случайно. Если под мирным урегулированием понимать только восстановление территориальной целостности Азербайджана, то демократизация Карабаха не способна решить поставленную задачу. Чем больше Карабах будет идти в сторону демократии, чем больше будет выборных процедур и смен власти в этой непризнанной ООН республике, тем дальше будут расходиться стратегические пути Азербайджана и НКР. Сегодня же процесс мирного урегулирования и восстановление территориальной целостности фактически отождествляются миротворцами, ответственными за процесс армяно-азербайджанского примирения.

Действующий председатель ОБСЕ, министр иностранных дел Бельгии Карел де Гухт заявил, что ОБСЕ не признает конституционного референдума, проведенного в Нагорном Карабахе 10 декабря. По его словам, «подобный референдум контрпродуктивен в отношении процесса урегулирования, в котором, согласно сторонам конфликта, зафиксирован ощутимый прогресс». Гухт заявил, что нельзя приветствовать «действия, которые могут подвергнуть опасности зафиксированные успехи». Между тем, уже всем известно, что в ходе минской встречи президентов Алиева и Кочаряна не было ни то, что успехов, но даже и подвижек ни по одному ключевым вопросам мирного урегулирования — статусу Карабаха и оккупированных территорий, беженцев, восстановлению экономических контактов Армении и Азербайджана.

Вместе с тем референдум 10 декабря установил в НКР Основной Закон (ранее республика функционировала в указном режиме). При этом Конституция существенным образом изменила политическую конфигурацию республики, расширив полномочия парламента и правительства, сузив объем президентских полномочий. И все это на фоне добровольного ухода президента Гукасяна, отказавшегося участвовать в будущих президентских выборах. То есть на фоне классической демократизации. Однако эти демократические завоевания почему-то не принимаются во внимание международным сообществом — их игнорируют все сопредседатели Минской Группы ОБСЕ.

«Сопредседатели заявляют, что власти Нагорного Карабаха провели 10 декабря референдум по конституции так называемой Нагорно-Карабахской республики, которую ни один член международного сообщества, включая, страны-сопредседатели, не признают в качестве независимого государства», — гласит текст соответствующего заявления ответственных миротворцев. По их мнению, «любой будущий правовой статус Нагорного Карабаха должен быть определен без каких-либо угроз или использования силы и только на основе политических переговоров между всеми сторонами в рамках Минского процесса. Проведение подобного референдума сейчас, когда переговоры между Азербайджаном и Арменией находятся в конструктивном русле, не принесет никакой пользы». Проблема только в том, что уже сегодня представители официального Баку прибегают к угрозам, обещая применить силу по отношению к «карабахским сепаратистам» по мере укрепления экономического потенциала Азербайджана. Однако эти заявления остаются без должного внимания Минской группы ОБСЕ.

Если же говорить о самом референдуме, то его организация и проведение проходили без использования силы. Население НКР имеет высокую мотивацию к участию в голосовании без всяких административных ресурсов. Непризнанный плебисцит 10 декабря 2006 года ставит непростой вопрос: означает ли урегулирование конфликта то же самое, что восстановление территориальной целостности? И если да, то почему к России предъявлялись жесткие требования по Чечне, а к Косово, напротив, мировая «экзаменационная комиссия» настроена к сепаратистам чрезвычайно благожелательно. Неужели в бывшей сербской автономии с демократией дела обстоит лучше, чем в НКР?

Конечно, не стоит демонизировать сегодняшний политический режим в Баку. Азербайджан — страна, чрезвычайно важная для геополитической безопасности как Кавказа в целом, так и Каспийского региона. И России, и странам Запада это государство на Южном Кавказе чрезвычайно важно как, во-первых, самое экономически состоятельное, а во-вторых, как светское и модернизирующееся. Однако фокус в том, что модернизация в Азербайджане еще долго не будет соответствовать политическим стандартам Европейского Союза. И даже по постсоветским меркам Азербайджан не занимает пальму первенства по степени демократизации. Более того, Ильхам Алиев показал себя не просто «хорошим сыном», но и жестким политиком, способным держать удар, эффективно наступать и держать в узде оппозицию. По мнению американского политолога Фарида Закарии, сегодня на исламском Востоке возможно два типа «демократии». Во-первых, либеральная деспотия (либеральная диктатура), при которой власти проводят вестернизацию железной рукой и с помощью националистической идеологии. «Крупнейший модернизатор на Ближнем Востоке-турецкий лидер Кемаль Ататюрк смог радикально изменить свою страну в значительной степени благодаря тому, что имел прочную репутацию националиста. Он выступал против западных держав, хотя и осуществлял вестернизацию страны», — пишет Закария. Второй тип «демократии» на Востоке — это «нелиберальная демократия», то есть чисто витринная модель, при которой выборные процедуры и прочие элементы демократического антуража прикрывают коррупцию, массовое мздоимство чиновников, приватизацию власти и бесправие населения. Именно такой тип «демократии», считает Закария, ведет к победе религиозных фанатиков и сторонников «чистоты веры». В этой связи «демократический потенциал» Азербайджана объективно ограничен. И можно лишь добавить, что Алиев вполне адекватен сегодняшней политической ситуации в республике: на сегодня тот уровень вестернизации, которого он достиг — это максимум возможного.

Однако модернизация в Карабахе по рецептам исламского Востока не будет успешной. Во-первых, использование здесь националистической риторики только «разморозит» старый армяно-азербайджанский конфликт и не будет способствовать интеграции армян в азербайджанское общество. В случае же провала «витринной демократии» стоит помнить, что если сегодня армяно-азербайджанский конфликт интерпретируется в рамках националистического дискурса, то в случае победы религиозных радикалов, он получит интерпретацию как межконфессиональный конфликт. Таким образом, «освоение» Карабаха с помощью доминирующих в сегодняшнем Азербайджане методов «либеральной деспотии» (с элементами «витринной демократии») не будет политически эффективным. В Нагорном Карабахе демократизация по различным обстоятельствам зашла дальше по сравнению с бывшей «метрополией» — реинтеграция с Азербайджаном будет откатом назад именно в плане развития карабахской демократии, хотя с экономической точки зрения армяне Карабаха могли бы получить определенный выигрыш. Однако вся проблема в том и состоит, что экономика не служит определяющим фактором в разрешении этнополитических конфликтов. Более того, для Азербайджана включение в свой состав Карабаха «с армянами» опасно именно потому, что эта территория будет подвергать эрозии тот внутриполитический порядок, который сложился здесь после распада СССР.

Однако насколько справедлива демократия для 140 тыс. армян, полученная ценой изгнания около полумиллиона азербайджанцев из районов за пределами бывшей НКАО? На этот вопрос, у полумиллиона армян, оставивших Азербайджанскую ССР в 1989-1991 гг. ответ готов, как и готов он у почти 200 тыс. еразов (так в Азербайджане называют своих соплеменников, выходцев из Армении). Насколько в таком случае стыкуются такие понятия как восстановление справедливости и мирное разрешение конфликтов? Готово ли мировое сообщество, признав справедливым освобождение оккупированных территорий вокруг Карабаха, гарантировать возвращение в Азербайджан армянского населения, для которых Баку и Гянджа были родными городами? Думается, все эти вопросы еще долго будут оставаться без ответа по одной простой причине: мирное урегулирование уже давно превратилось из содержательного процесса в пиар-проект, в котором каждая встреча лидеров Армении и Азербайджана «сулит прогресс», а «демократизация» нужна только для словесной шумихи.

Впрочем, конституционный референдум в НКР был обращен не только вовне. Его участниками стали, прежде всего, сами непризнанные граждане (люди, о которых нечасто вспоминают в Москве, Брюсселе и в Вашингтоне). Они в очередной раз пытались продемонстрировать не только свою гражданскую позицию, но и осознать, что путь к независимости лежит через свободу. Таким образом, свобода становится в НКР важнейшим патриотическим ресурсом. И этот опыт будет иметь не только кавказское, но и евразийское значение. Сумеют ли жители НКР правильно воспользоваться своей свободой — зависит только от них. В этом деле ни Минская группа, ни официальный Баку помехой быть не смогут.

Автор — заведующий отделом проблем межнациональных отношений Института политического и военного анализа.

www.prognosis.ru
Возврат к списку

Другие материалы автора