КОНСТРУКТОРЫ ОБМАНА, ИЛИ СМЫСЛЫ НА ВОЙНЕ И В МИРУ. Часть первая

01.06.2021

КОНСТРУКТОРЫ ОБМАНА, ИЛИ СМЫСЛЫ НА ВОЙНЕ И В МИРУ. Часть первая

Георгий Почепцов

Информация строит свой мир, который, как и пропаганда, не всегда соответствует физическому. Информационное конструирование не может отражать все, оно работает только с ключевыми параметрами объектов. И это порождает множество возможностей для манипуляции, поскольку при описании можно взять одни характеристики и “забыть” о других. Особенно активно это делает пропаганда. Сознательно отбирая те или другие характеристики для освещения, она создает тот или другой мир. Описание мира – это результат отбора тиражируемых характеристик.

Сегодня мир переполнен информацией. Эта проблема стала вдвойне опасной, так как основным источником информации сегодня стали соцсети. Они победили телевидение не только количественно, но и по характеру своих потребителей. Соцсети – это молодежь, телевизор остался за старшим поколением. И эти два потока несут разные смыслы, именно поэтому за ним стоят разные социальные группы.

Много информации принесло и новые беды. Но если раньше за достоверность ее несли ответственность традиционные медиа, и это была их “плата за вредность”, то сегодня в информационных потоках возникли точки, через которые дезинформация и фейки могут входить и распространяться совершенно свободно. Это точки размещения информации и распространения ее в соцсетях. Отдельный человек взял на себя функции медиа, но у него нет никакой ответственности за достоверность.

Государство “бросается” в те потоки, которые может контролировать, чтобы усилить там свою точку зрения, что позволит заглушить чужие. При этом государство принципиально не готово к спорам. Как парламент не место для дискуссий, так и все остальное работает по этой же модели. Государство и дискуссия несовместимы, поскольку есть только одна точка правильная зрения – государства. А тот, кто считает иначе, заранее признается опасным.

Особенно это касается “символообразующих” областей, работающих на идентичность, что вызвало, например, в России появления вненаучного термина “скрепы”. Теперь государство признает, что именно эти непонятные “скрепы” и есть “наше все”. Хотя список их отсутствует, все движется интуитивно.

Государство хочет контролировать настоящее и прошлое, а будущее придет само, имея в руках эти две точки. Вспомним, что Сталин также на время закрывал и исторические факультеты, и институты истории, пока не была сформулирована модель истории, в основе которой стала борьба с царизмом и борьба с белыми.

Историк И. Курилла говорит о сегодняшнем дне: “у Путина есть большое желание руководить историей и напоминать людям, что история Второй мировой войны – это что-то такое, что он лично контролирует. Вот мне кажется, это было очередное напоминание, что Вторая мировая – это идеология, а не наука, и учебники истории должны быть такие, как ему хочется” [1].

И еще: “Такое было, но очень давно – пожалуй, во времена Николая I. Например, Советский Союз был гораздо более кровожадным, чем Россия сегодня, но при этом коммунистическая диктатура была диктатурой прогресса – в том смысле, что она строила будущее, и без ученых обойтись не могла. Да, их в шарашки ссылали, но, тем не менее, считали, что развитие науки – это важно. Подчеркнутого антиинтеллектуализма не было. А сейчас – “лучше вы уезжайте”. Вот такого не было никогда” (там же).

Трудную жизнь самого профессора нетрадиционной исторической ориентации отражает и такой факт его биографии: “В начале 2015 года Курилла участвовал в конкурсе на замещение вакантной должности профессора факультета свободных искусств и наук СПбГУ. В середине процесса конкурс на должность был отменён администрацией университета, объяснившей решение технической ошибкой при его объявлении. Широкое хождение получила, однако, версия о политических мотивах отмены конкурса, петиция в адрес ректора СПбГУ с требованием восстановить конкурсную процедуру в течение недели собрала более 15 тысяч подписей. Временный контракт с И. И. Куриллой был продлён до конца семестра, но ставка профессора возвращена не была” [2].

Сегодняшняя история стала политикой, поэтому судьбу историка и истории вершат политики, поскольку их представления всегда будут важнее. То есть компас ушел из науки в политику, а там совсем другие правила. Правде пришлось уйти с почетного места, который она всегда занимала в науке.

И. Курилла проанализировал фальсификацию истории с самых далеких времен. Вот некоторые факты [3]:

– “Фальсификация документов была нередким явлением в Средние века и совершенно не осуждалась. Вся культура была выстроена на уважении к авторитету, и если авторитету приписывалось что-то, им не сказанное, но безусловно благое, то оснований подвергать это сомнению не было. Таким образом, главным критерием истинности документа было благо, которое этот документ обеспечивал”;

– “В политике распространился инструментальный подход к истории: прошлое должно работать на настоящее, а если не хватает доказательств, то их можно и изобрести. Именно так появляются новые датировки основания городов (в связи с которыми из государственного бюджета запрашиваются дополнительные средства), так по явному или подразумеваемому заказу власти находят «могилы Ивана Сусанина» и опровержения норманской теории. Если «историческим бизнесменам» история важна для привлечения финансовых потоков, то политикам в борьбе за групповую идентичность важно застолбить себе место не только на территории, но и во времени. Именно поэтому они пытаются продлить связывающие группу основания либо в будущее (это случай групп, скрепленных идеалами), либо в прошлое. Во втором случае без истории не обойтись. Сегодняшние политики читали теоретиков социального конструктивизма, знают, что история может стать цементом, сплачивающим нацию, и многие из них занимаются «историческим конструктивизмом» сознательно. В этом смысле неудивительно, что на первые роли в этом процессе вышли пиарщики и политологи, не стесняющиеся поправить историю там, где это выгодно политикам. Так, расставшись с позитивизмом, мы вдруг оказались перед лицом нового Средневековья, в котором «благая цель» оправдывает фальсификацию источников (или пристрастный их отбор)”;

– “сегодня в России мы переживаем критически важный момент: на наших глазах уходит поколение участников и свидетелей двух важнейших трагедий России XX века — Великой Отечественной войны и массовых репрессий. С перемещением этих событий из индивидуальной памяти в социальную возможности манипуляции прошлым станут намного шире. Справится ли наше общество с этим Средневековьем?”.

После объявления эпохи постправды, мир попал в ловушку множественности правд. И поскольку государство всегда являлось самым сильным игроком, то и сегодня его точка зрения на правду начинает доминировать. То есть фейк – это не только область медиа, как мы привыкли на них смотреть, точно так же происходит и в науке. Это имеет место в тех областях, где наука входит в соприкосновение с политикой. Здесь, как следствие, и возникает множественность знаний и пониманий, что в случае медиа обозначается как наличие фейков.

Изменился и базовый набор событий, по сути, меняющий наше представление о мире: что-то сохранилось, а что-то исчезло. Это почти сталинский разворот истории, сохранивший один набор событий и уничтоживший другой. России, к примеру, теперь пришлось сохранить в единой модели и царское время, и сегодняшнее, хотя вчера из первого оставалась только борьба революционеров с царским режимом. Теперь же цари вернулись на свой пьедестал…

Тот же Курилла пишет: “Одним из самых ярких отличий стал отказ от “основополагающего мифа” о Великой Октябрьской революции, характеризовавшего советскую историческую политику. Более того, после череды “цветных революций” в постсоветских странах официальный нарратив приобрел отчетливо контрреволюционную окраску. Телевидение показало серию фильмов, пропагандирующих старую идею о финансировании Ленина германским генеральным штабом. Досталось не только большевикам. В школьном учебнике А. Боханова даже декабристы описываются как опасные смутьяны: “Можно с полным основанием утверждать: приди такие люди, как Пестель, к власти в России, страну постигли бы страшные несчастья. Русский историк М. А. Корф называл декабристов горсткой безумцев, чуждых нашей святой Руси” [4].

И еще: “Больше всего в современной России политизирована история Второй мировой войны. Именно она остается “узловым моментом” отечественной истории. Причиной этого является как раз то, что именно Великая Отечественная война составляет центр исторической памяти, и проникновение к этому центру, контроль над интерпретациями тех событий дает политикам самые серьезные символические ресурсы. Победа в Великой Отечественной войне, которую большинство россиян считают величайшим достижением народа, вошла в “историю политиков” в основном в форме, близкой к созданной в брежневском СССР. Нарратив победы закостенел, и попытки поставить под сомнение даже отдельные его детали встречают политический отпор” (там же).

Продолжение следует
rezonans.asia

Возврат к списку

Другие материалы автора